Последние комментарии

На самом деле, я лично очень рад, что Вы тут появились снова. Потому как тут, да простят меня участники, в последнее время как на кладбище, пост на форуме раз в несколько недель. А тут какая-никакая дискуссия, причем на научную тему. Можно пообщаться на темы научной политики :)

Знаете, Андрей Михайлович, Ваша категоричность меня восхищает!

Вот у Вас такие "приличные круги", поздраляю, ну так вот и вращайтесь там, соответсвенно и действуйте, как это там принято. Только не надо обобщать. А то как-то это звучит примерно так, вот у меня какие круги - приличные, а вот у вас... 

У меня свои круги и вполне приличные, в том числе и в штатах, и вВеликобритании, и которые спокойно печатаются в журналах с открытым доступом. Особенно если есть на это средства, взятые там или там. Более того, в некоторых организациях все должно быть в открытом доступе. Поэтому я не собираюсь их призывать изменить правила.

Как там у вас в ВШЭ мне абсолютно не интересно, как и Вам про Польшу и Италию... Уж извините.

Возвращаюсь к началу, мне кажется, что устраивать повышающие коэффиценты за публикации в журналах открытого доступа не нужно, если это не оговорено отдельно ради каких-то заранее объявленных целей. Если мое мнение кого-то интересует, конечно.

Однако одна попытка ничего не означает. Я получаю идиотские рецензии из традиционных изданий, и вполне нормальные от того же пресловутого MDPI. Все зависит от редакции и от редактора. В том же MDPI редактор может сам назначать рецензентов, а может поручить это ассистентам, которые могут послать это не пойми кому. 

Еще раз. Деньги, выделенные на грант, должны тратиться грантополучателем, который должен нести за это ответственность. Если вместо зарплаты, он потратил это на опен акцесс, ну что же...Купил билет и пошел пешком, как говорится. Если у грантодателя есть нормальные эксперты, ну хорошо, нет, ну что же, мы имем то, что имеем.

Помимо всего этого я что-то не вижу критики поездок на левые конференции - а наших там полно, и что-то мне говорит, что в Таиланд или Гоа они поехали не за свои. 

Сомнения сомнениями, а жизнь есть жизнь. Как сказал мне один мой хороший знакомый, на мое заявления о World Applied Science Journal, что это ... хмм.. ниже плинтуса, а кто ты такой, чтобы определять, что ниже и что выше. 

Так что вопрос тут один - как оценивает это дело научное сообщество. Если оно, это сообщество, считает такие статьи нормальным явленим, то так тому и быть. А если нет, то отдельные исследователи должны это мнение учитывать, иначе не получат, ни позиций, ни грантов, ничего...А если сообщества нет, то никакие запреты, сомнения и улыбки не помогут... И "большие ученые" будут публиковаться в мурзилках, ездить с секретаршами и аспирантками на "конференции", и деля между собой научный бюджет в пятизвездочных отелях, жаловаться не нехватку денег.  А может быть, уже и сложилось именно такое "научное сообщество"?

P.S. В качестве анекдота. Мне одна знакомая, будучи оппонентом в одном из советов, рассказывала. Надо подать какие-то работы. Она и подала, а там, поверьте мне, вполне нормальные статьи в признанных и высоко оценизываемых журналах. Только иностранных. А ей ученый секретарь диссовета и говорит, ну что же это Вы делаете, эти же журналы никто не знает, вот у Вас же есть статьи в нашем университетском вестнике, вот Вы их напишете, вот это достойный уровень.

1. Про повышающие коэффиценты за открытый доступ я ничего не знаю - никогда не встречался. Зато вот про повыщающие коэффициенты за что-то еще - очень даже. В приципе, это решает деньгодатель. Захочет он, например, развивать теологию, кто же ему запретит ;)

2. ВШЭ может делать все как считает нужным, и примером для других может как являться, так и нет. Я знаю примеры, когда от сотрудником требовалось под угрозой разных кар публиковаться в локальном журнальчике, чтобы наполнить портфель редакции, хотя это фактически наисание в стол. Поскольку в ВШЭ я не работаю, и у меня MDPI статьи учитываюся наравне с остальными, то почему бы и нет. 

3. Согласно всяким разным тенденциям, Open Access - это то, куда мы все идем. Например, в ряде стран (Польша  и Италия) есть соглашения между Elsevier, Springer, частично с MDPI, об открытом доступе - он оплачиватся в рамках соглашений между грубо говоря правительством и издательством. Так что издательство свои 2000-4500 тысячи долларов получит за статью все равно. Не с автора, не с подписки, так в рамках соглашения.

Поэтому, тут дело не в открытом доступе. 

4. И очень хорошо, что авторам никто не мешает, мне вот все время кто-то или что-то мешает (например, заказанный 10 месяцев назад компьютер до сих пор не пришел, а пришло письмо, что пришел другой и они вынуждены повторить процедуру закупки заново).

-------------------------------

А вообще-то мне почему кажется, что все эти обсуждения сравнимы с обсужденим качества бумаги, на котором напечатана статья, вот достточно ли она белая. Статьи из так называемых экспертов  никто не читает, максимум на что способны, так это поговорить о квартилях, импакт-факторах и все такое...

Вот пример - получил ежегодное требования написать отчет как члена диссовета - там всего много, но что особенно радует, это требование указать тираж. Объяснить людям, власть имеющим, что есть print of demand, что есть такой параметр как число скачиваний,  практически невозможно, проще написать тираж с потолка... 

Конечно, запретить, это наше все... :(

И тем не менее, важно именно качество статьи, а для журнала - качество рецензирования. А вовсе не открытый доступ. 

Ну и по существу - есть масса случаев, когда за OPEN ACESS платить не нужно, если есть приглашение со стопроцентной скидкой для приглашенных авторов, редакторов и все такое. В MDPI можно использовать свои бонусы для оплаты.  Потому прежде чем не учитывать и запрещать что-такое, надо смотреть внимательно. Например, если автор приглашен и поэтому не платил, то почему же это не учитывать, может как раз наоборот, учитывать с повышающим коэффициентом?  Отсюда заодно следует, что оценочные суммы за публикации могут быть существенно меньше.

P.S. Личный опыт. У меня в MDPI получилось опубликованными уже 9 статей. А платил (польский университет) только за 2 с половиной. За остальные не платил никто. Согласно Scimago - это журналы Q1-Q2. 

Впрочем, бороться за то, чтобы отменить ежегодную отчетность по "публикационной активности" намного труднее...

В журнале с тщательным рецензированием "не грех" заплатить за Open Access (разумеется, если есть чем заплатить!), что существенно повышает "visibility" без снижения качества публикации.

В чисто коммерческих издательствах, где практически нет рецензирования, а есть его "видимость", Open Access - это способ извлечения прибыли (такие журналы, вряд ли, относятся к Q1 и Q2).

Есть "промежуточные варианты" - Open Access при "среднем" качестве рецензирования.

Не думаю, что "перестать учитывать платные публикации (open access) Q1 и Q2 с повышающим коэффициентом при отчетности" является реальным решением проблемы.

Скорее, надо бороться за отказ от ежегодной отчетности научного сотрудника (подразделения, института), а перейти к их аттестации один раз в 4-5 лет.  

Я член редколлегии журнала IET СТА, который недавно стал OPEN ACCESS. По шкале SCIMAGO, на которую ориентируется РНФ, журнал стабильно находится в Q1. Цены за публикацию можете посмотреть на сайте журнала. Они ОЧЕНЬ высокие. В принципе, я согласен с мнением Андрея Михайловича, но в настоящее время тенденция ухода журналов в OPEN ACCESS заметно усилилась, см. например небольшую статью  в прикрепленном файле, и какова здесь перспектива сказать трудно.

Вирусолог Петр Чумаков: «Вакцина «КовиВак» дискредитирует имя моего отца»... Есть надежда, что в дальнейшем вакцину можно будет применять назально, то есть давать нюхать. В этом случае представится возможность достичь стерилизующего иммунитета и человек не станет источником заражения для других… https://m.business-gazeta.ru/article/524318?fbclid=IwAR0MZCrKLkytJW9DXM3FKnyP3_v_dY3EFJjK2P1DAgNqDX_zlt998PEWtHw версия об утечке коронавируса из лаборатории отнюдь не конспирология… каждая последующая волна ковида сильнее предыдущей… вакцинация не создает стерилизующего иммунитета, когда человек вообще не является источником заражения… Вакцинированные и переболевшие тоже распространяют вирус… Но есть надежда, что в дальнейшем вакцину можно будет применять назально, то есть давать нюхать. В этом случае представится возможность достичь стерилизующего иммунитета, когда человек не может заразиться, потому что у него возникает локальная невосприимчивость к вирусу в носоглотке, через которую идет заражение вируса. И человек не будет источником заражения для других. С AstraZeneca такие опыты проводились. В институте имени Гамалеи тоже планировали такие исследования, об этом Гинзбург говорил…когда человек заражается одной вирусной инфекцией, вероятность заразиться еще одним вирусом ниже по сравнению с тем, если он не заражен вообще, так как в организме начинает вырабатываться интерферон – противовирусный белок… если человек заразился сначала COVID-19, то другой вирус к нему очень легко может прилипнуть, потому что коронавирус подавляет интерфероновый ответ клетки и она становится особо чувствительной к заражению других инфекций… серьезной эпидемии гриппа в этом году не случится, все-таки маски люди носят. По крайней мере, в прошлом году его почти не было… либо ковид вытеснил грипп и занял его нишу, либо, что более вероятно, меры безопасности и самоизоляция снизили шансы заразиться гриппом. Но с другой стороны, это плохо. Население давно не болело гриппом, и иммунная прослойка все меньше…  Вы чем объясняете активакцинные настроения? – Такие настроения – отражение недоверия общества к властям. Люди подозревают, что их обманывают. У нас же большое расхождение между словом и делом: с одной стороны, произносятся правильные слова, с другой – разница в доходах между разными слоями населения только растет. Огромное количество миллиардеров и людей, которые нечестным путем сколотили свои состояния. Они сидят в органах власти. Люди все это видят. А народ не обманешь, он понимает, что его дурят. Это переносится не только на политику, кажется, что и вакцинация – козни властей. Возникают всякие теории, что и население хотят сократить, и пенсии меньше платить старикам… Вот, например, Маша Шукшина, она созывает кружок, предположительно, специалистов. Какие-то замшелые профессора, доктора наук, и они начинают нести такую чушь с точки зрения науки, что уши вянут. Посмотришь на такого – и думаешь: из какого болота он вылез или он профессор кислых щей? … В прошлом веке были две серьезные пандемии гриппа. Одна – в 1958 году, когда 4 миллиона людей погибли. Потом случилась эпидемия в Гонконге, когда погибли 2 или 3 миллиона людей. Это соизмеримые цифры с теми, что мы сейчас имеем. Но тогда не было ни паники, ни масок, ни изоляции. И вот они говорят: чем коронавирус отличается от обычного гриппа? Если по этому критерию смотреть, то, в общем, мало чем. Однако грипп мы знаем, причем довольно давно. А тут совершенно новое заболевание, которое в человеческую популяцию внедрилось совсем недавно… тромбозы, которыми сейчас все пугают, – этот испуг переносится и на «Спутник». Но вакцина центра имени Гамалеи этого не показала. А вот AstraZeneca и Pfizer показали, что в небольшом проценте случаев после них возникают тромбозы… все наплевали на эти правила. Американцы наплевали и сделали РНК-вакцины, хотя долгосрочные последствия еще не известны. Наши тоже наплевали и сделали «Спутник». Но эта платформа десятилетиями разрабатывается и более-менее известно, что она безопасна. Американцы сделали совершенно новую платформу РНК, которую массово еще никогда не испытывали, и их сразу пустили в производство. Европа прививается, считается, что это показательные вакцины. Но отдаленные последствия неизвестны, потому что там очень много компонентов, которые применены впервые… «КовиВак» дискредитирует имя отца. Вакцина никакая, а все говорят «чумаковская». Дело в том, что антиполиомиелитная вакцина, которая была создана под руководством моего отца, – лучшая вакцина всех времен и народов. И с тех пор идет этот шлейф. Если говорят «чумаковская», это значит качество. Но с «КовиВаком» это не так. Понимаете, «КовиВак» – это практически инактивированный живой вирус. Такие вакцины с новыми вирусами надо проверять несколько лет, потому что там есть много тонкостей и подводных камней, которые сразу просмотреть невозможно. Там еще столкнулись с такой проблемой, что антиген, который должен сохраниться в вакцине, отваливался от вирусной частицы. Вакцины «КовиВак» так мало было именно потому, что она еще в разработке. А у нас думают, что раз мало, значит, очень хорошая, и ее припасают для лучших людей. На самом деле вакцина просто не готова. А по политическим соображениям объявили, что у нас три вакцины зарегистрировано. Ничего подобного. Была только одна вакцина, и сейчас только одна, это «Спутник V». Остальные – дело будущего. «ЭпивакКорона» – вообще отдельная история: там, скорее всего, вообще ничего хорошего не будет. А «КовиВак», когда его доведут до конца, возможно, окажется хорошим вариантом для ревакцинирования. Когда ковид станет уже сезонным заболеванием, «КовиВак» можно будет использовать для того, чтобы поддерживать иммунную прослойку. Но это на будущее. А пандемию можно подавить и со «Спутником V»… Когда ревакцинируетесь, вы не только повышаете количество антител против ковида, но и улучшаете качество антител. Есть такой феномен, как созревание антител. Если вы много раз один и тот же антиген вводите, то получаются так называемые суперантитела. Это очень прочные нейтрализующие антитела. И если после первой вакцины возникают более-менее хорошие антитела, которые не дают возможности заболеть, то после повторной вакцины вы понижаете даже возможность заражения… Путин был очень грустным, когда выступал, и мне показалось, что у него легкая форма простудного заболевания. Он хрипло говорил и вообще выглядел как-то не очень… В одном из интервью вы рассказывали об альтернативных, невакцинных, вариантах лечения коронавирусной инфекции. Что это и насколько перспективно? – Это касается живых энтеровирусных вакцин. В свое время в Советском Союзе в Институте полиомиелита проводились исследования, когда брали непатогенные кишечные вирусы, которые выделены от здоровых детей и не вызывают симптомов. Если такие вирусы заглотить, то в организме человека повышается уровень интерферона и в течение 2–3 недель человек не может заразиться другой вирусной инфекцией. Такой подход можно использовать для того, чтобы быстро неспецифически подавить эпидемию. В отличие от обычной вакцины, когда вы делаете укол высокоочищенной проверенной вакциной, здесь вы берете практически не очищенный кишечный вирус, который размножается в специальных установках. Дешевая процедура. Ничего не надо очищать. Как живая полиомиелитная вакцина: несколько капель глотаете – и на три недели вы защищены от вирусной инфекции, в том числе от ковида. Такой альтернативный подход. Но, чтобы понять, насколько он работает в отношении COVID-19, надо проводить испытания. В эту эпидемию не удалось это продавить. Мы, кстати, пытались это делать, и мой брат в этом участвовал в США, и я пытался продавить. Не удалось. В США это вызвало большое противодействие со стороны вакцинопроизводителей. В России похожая ситуация, потому что здесь были задействованы уже крупные интересы игроков, которые хотели проявить себя на ниве вакцин. Но я вообще не вижу никаких противоречий. Потому что одно дело применять вакцину, которая создается в течение года, а другое – применить что-то, что сразу безопасно, и выиграть время, чтобы эпидемия не унесла столько жизней до того, пока не будет получена вакцина. Надеюсь, в конечном итоге этот подход возьмут на вооружение, потому что мы вступаем в очень опасное время, когда возможно легкое создание различных новых патогенов. Коронавирус показал, насколько все серьезно. Но можно создать еще более серьезные вирусы, для этого есть все технологии. Такие угрозы будут. И террористические группы могут применять вирусы. Можно делать атомную бомбу, на которую тратятся миллиарды и которую трудно уберечь от внимания людей, а можно, условно говоря, в любом гараже или в подполе создать новые варианты вирусов. Очень просто и дешево. Только надо знать, как это сделать. А потом выпускаете вирус, и он поражает большое количество людей. Поэтому надо иметь быстрое средство для экстренной профилактики: возникает угроза – люди идут в аптеку, покупают капельки, глотают их, три недели защищены. Затем снова идут в аптеку, берут другой препарат, похожий, выпивают – и снова на три недели защищены… сейчас становится ясно, что этот вирус имеет искусственное происхождение. Были и исследования в этом направлении, и предупреждения. Например, осенью 2019 года появилось учение, которое называлось «Событие 201». Оно проводилось в США, и практически это сценарий будущей коронавирусной пандемии с небольшим отличием в деталях. Например, было сказано, что в последнее время участились заболевания, которые могут привести к пандемии. В год таких вспышек происходит в среднем около 200, и если возникает 201-я вспышка (отсюда и название учения), то она может привести к возникновению в Южной Америке серьезной инфекции, коронавирусной причем. Было прогнозировано, что при этом может погибнуть 65 миллионов человек. Это учение было сделано для того, чтобы подготовить государства к принятию масштабных мер для ликвидации последствий пандемии. Оно не освещалось широко в СМИ, но подспудно шла подготовка, потому что в профессиональном сообществе было ясно, что такое может произойти… в двух лабораториях – сначала в США, потом в Китае – проводились опыты достаточно опасные и неоднозначные, когда создавались варианты вируса, которые могут заражать человеческие клетки. Предполагалось проводить анализ, как с этим можно бороться. Было проведено много исследований, их результаты публиковались, хочу подчеркнуть, в открытой печати. Это говорит о том, что каких-то задних мыслей у исследователей, скорее всего, не было. А то, что исследователи обнародовали, вызвало большую озабоченность правительств, в частности США. В свое время еще президент Обама запретил финансировать такие работы из госбюджета. И национальные институты здоровья прекратили это делать. Однако директор института аллергии и инфекционных заболеваний США Энтони Фаучи посчитал, что эти исследования очень важны, и кривым путем, через дополнительную организацию, продолжил финансирование. А когда эпидемия начала распространяться в Китае, причем в 500 метрах от института, где проводились исследования, сразу возникла мысль, что оттуда произошла утечка. Но эта мысль стала подавляться и высмеиваться, что само по себе странно. И тут включается политика. С одной стороны, есть силы, которые хотят обвинить Китай в том, что он проморгал ситуацию, и потребовать с Пекина какие-то компенсации. С другой стороны, в этом задействованы лаборатории США, и очень многие силы не хотели, чтобы эта история поднималась. Вполне возможно, что вирус искусственный, и, скорее всего, он искусственный. Но не факт, что произошла утечка из лаборатории. Возможно, были какие-то третьи силы, которые уже в секретной лаборатории разрабатывали действительно болезнетворный вирус. А потом его подкинули около китайского института для того, чтобы замести следы и пальцем показывать на конкретных лиц… есть военные лаборатории по всему миру. И много секретных лабораторий, которые в третьих странах располагаются. Что они там делают? Какие цели у них? Эти цели политические, геополитические манипуляции. Можно сколько угодно теорий строить. Но я включаю обычную логику. Ну зачем надо было китайцам все публиковать в открытой печати? Делали бы все потихонечку… Вы работали в США, как и ваш брат Константин Чумаков. Почему вернулись в Россию? – Я в США насовсем не уезжал, работал одновременно и там и здесь. Никогда не собирался эмигрировать… в Америке вообще гораздо больше несчастных людей, чем у нас. В России свои проблемы. У нас колоссальные трудности в науке: выделяются очень большие деньги, но они все менее и менее эффективно тратятся за счет бюрократии и за счет того, что в правительственных кругах очень много вредителей – откровенных или тех, которых используют втемную разные силы. Не секрет, что мы попали в ситуацию, когда у нас частично внешнее управление. Мы пытаемся свой суверенитет отстаивать, но не можем до конца финансово-экономическую систему изменить и полностью зависим от международных финансов, которые нам практически диктуют, что можно развивать, а что – нет.

Если не вывести ученых из зоны комфорта, то мы не озаботимся выведением из зоны комфорта самих чиновников. 

Механизмов привлечения внебюджетных инвестиций в науку как не было так и нет. В основном все запрещено. Нельзя продавать интеллектуальную собственность, нельзя инвестировать бизнесу в работу бюджетных НИИ 

Пока единственный способ увеличения частных инвестиций это создание частных лабораторий. Однако, в отличие от большинства развитых стран мира, такие инвестиции облагаются налогом на прибыль, как минимум. Создание частного научного центра за рубежом в разы дешевле.

Жаль, что мало кто читает документы полностью. В задачах ГП НТР указано: "...В результате реализации программы к 2030 году внутренние затраты должны достичь 1,64% ВВП РФ. ....Доля частных вложений в структуре источников финансирования должна вырасти до 75% от государственной."  Если совместить эти два пункта, то методом несложных математических вычислений можно посчитать, что к 2030 году бюджетные расходы на исследования и разработки снизятся до уровня 0,937% от ВВП РФ.......